Для миллионов людей во всём мире Севастополь стал символом мужества, твёрдости духа и безграничной любви к Родине. В условиях невероятных трудностей советские люди освободили и восстановили город-герой, город-труженик. За годы Великой Отечественной войны практически всё было разрушено: жильё, инфраструктура. Город остался без воды и электричества. Тысячи неразорвавшихся бомб, мин и снарядов подстерегали в развалинах.
АНЖЕЛИКА ФЕСЕНКО, учёный секретарь Севастопольской Центральной городской библиотеки им. Л. Н. Толстого: «Как только город был освобождён 9 мая 1944 года, начался разбор руин и разминирование города. Разминированием в городе занимались инженерно-сапёрные части. Очень долго на домах можно было увидеть надпись: «Разминировано, мин нет». Так в 1948 году в Севастополь переводят семью капитана Кузнецова, который служил в сапёрной части на Северной стороне. Эта часть занималась разминированием в городе».
«Владимир Петрович Кузнецов родился 18 июня 1921 года в городе Владимир. Учился в школе на текстильном рабочем факультете, посещал Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству. В последствии сам стал инструктором. В 1940 году Владимир Кузнецов поступил в Кронштадтское военно-морское медицинское училище. Когда началась Великая Отечественная война, оказывал помощь больным и раненым, которые поступали с фронта в госпиталь, который работал при училище. В звании военфельдшера Владимира Петровича отправили защищать Ленинград».
В Ленинграде начался голод. Владимир Кузнецов заболел. Его эвакуировали в Москву на лечение. После выздоровления направили служить на Тихоокеанский флот. На Камчатке он познакомился со своей будущей женой – Лидией. Она с 15 лет работала на почте. Виделись влюблённые редко – переписывались. Необычные, красочные письма жена Владимира Петровича хранила всю жизнь.
ОЛЬГА ЖИТОВА, дочь В. П. Кузнецова: «Моя семья – это папа, мама и я – 4 ноября 1947 года приехали в Севастополь к месту службы отца, к новому месту службы – в сапёрные части на Северной стороне. Первое наше впечатление, по воспоминаниям моих родителей, что город лежит в руинах. Остановились мы первое время на улице Багрия у знакомых моей мамы – у Панешевых. Они только вернулись из эвакуации, дом их ещё не был восстановлен. Они восстановили одну только комнатку. И такой сарай-верандочку, но приняли нас. Кровать была одна железная, у них, а мы спали на полу, на соломе на застеленной и вместе с нами спала собачка. Меня всегда накрывали противомоскитной сеткой, я маленькая была просто ещё. Поскольку отец служил на Северной стороне, воинская часть там находилась. Стали быстренько искать жильё там. Нашли напротив воинской части заброшенный татарский домик – халупа, глинобитная такая».
«Лидия Кузнецова вспоминает: нас поселили в старый татарский дом, напротив воинской части, где служил Владимир. Дом был без крыши и полов, полный клопов и москитов. Мебель, какая была, выносили на улицу и смолили паяльной лампой, другую утварь смазывали керосином и ошпаривали кипятком. Новый 1948 год мы встречали с открытым окном – в городе цвёл миндаль».
ОЛЬГА ЖИТОВА, дочь В. П. Кузнецова: «Отец пошёл на службу, служба была с утра до вечера. Утром рано уходил, поздно вечером приходил. Сапёрная часть занималась ещё разминированием города в отдельных его районах ещё были мины. Естественно, отец как военный фельдшер выезжал весте с этими бригадами. А мама занималась благоустройством быта. Моя мама была очень активным человеком. Когда она наладила более ли менее быт в нашем доме – записалась в так называемые Черкасовские бригады. Эти бригады были организованы по призыву жительницы города Сталинграда. После восстановления она была работницей детского сада и люди, свободные от работы, занимались восстановлением города Сталинграда. То же самое было и в Севастополе. Руководила бригадой, в которую попала моя мама Сербер Елизавета Ефимовна, с которой она потом подружилась. Как проходила вот эта уборка завалов и камней? Женщины становились цепочкой, машину ЗИЛ им выделяли, и они из рук в руки передавали камни, остатки развалин. Вот такой цепочкой загружали машину, и машина куда-то их вывозила. Иногда меня маленькую брали – помощи от меня там никакой, конечно. Чаще всего оставляли соседям».
Ольга Владимировна Житова вспоминает денежную реформу и отмену карточек.
«Мама моя ходила за хлебом. Давали два килограмма в руки. Поэтому иногда она брала меня с собой, чтобы взять четыре килограмма, чтобы хватило на несколько дней, а почему? Потому что, когда она шла и возвращалась обратно, её путь пролегал мимо лагеря, в котором находились пленные немцы. Они на сетку становились и кричали: матка, дай хлеба. Естественно, отламывала, давала, добрая душа. Потом, когда приходила, в руках уже ничего не оставалось».
Севастополь – мужественный и величественный. Город-герой, город-труженик. Дело не только в уникальной истории, а в людях, живущих здесь.
«Севастополь моим родителям очень понравился. И хотя многие родственники жили в других городах России, мой отец из Владимира, мама из Красноярска. В принципе можно было уехать, когда отец ушёл в отставку, но нет! Севастополь стал для нас родным городом!»
