Врачи Севастопольского противотуберкулёзного диспансера в прошлом году «вернули с того света» 13 человек. Об этом рассказал главный фтизиатр города Андрей Вербицкий. К сожалению, 19 больных с тяжёлыми формами туберкулёза спасти не удалось. Хотя севастопольские врачи воюют с этой болезнью честно, в последнее время – даже современным «оружием». Но на передовой они, к сожалению, сражаются одни, без помощи и поддержки со стороны города. Каким же будет окончательный счёт в этой борьбе?
За год человек, больной туберкулезом в активной форме, заражает до 10–15 других людей. Это – официальные данные Всемирной организации здравоохранения. Если вы думаете, что, живёте не в лидирующей по этому страшному заболеванию Индии, и беда обойдёт вас стороной – ошибаетесь. В Севастополе не надо быть бедным, бомжом, асоциальным элементом, чтобы подхватить эту опаснейшую инфекцию, которая в мире считается одной из десяти ведущих причин смерти. Люди с открытой формой туберкулёза ездят с вами в одном общественном транспорте, приходят к вам в дом ставить пластиковые окна и делать ремонт. И дело не в том, что у севастопольских врачей нет лекарств. Мой знакомый, который должен был умереть в декабре прошлого года, пару дней назад рассказывал мне:
«До того, как пришли в Россию, не было препаратов для таких болящих, как я. На которых обычные лекарства уже не действуют. В смысле, они были, но очень дорогие, и только сейчас появилась возможность их получать. Меня из могилы за 25 тысяч вытащили, вот живу».
Лечиться одни не хотят, другие не могут – что делать медикам?
Хорошие, современные лекарства у севастопольских докторов есть. Но у больного человека должна быть ещё и так называемая приверженность – желание нормально, полноценно лечиться. А с этим дело плохо. О ситуации рассказывают севастопольские фтизиатры:
«С материка к нам заехала масса инфицированного народа. Потому что тут тепло, и они считают, что тут лучше будет лечиться туберкулёз. И это всё, в основном, носители самого опасного, мультирезистентного туберкулёза. При этой форме бактерии невосприимчивы к двум препаратам «первой линии». Этим гражданам лечиться надо, но большинство из них работают, не секрет, неофициально, без социального пакета. То есть, ни больничный, ничего человек получить не может. А жить и содержать семью нужно. Они просто на всё закрывают глаза. Утром принял таблетки и пошёл на работу. Опять среди нас. Сколько на топиках водителей и прочих, ремонтников квартир, окон…».
Но это ещё не всё. Согласно данным Росстата, на одного севастопольца уже в 2017 году пришлось 130 кг хлеба (против 97 кг по России), 73 кг картофеля (против 60 среднероссийских), 247 кг овощей (против 102), 138 кг мяса (против 88), 389 яйц (против 230), 47 кг рыбы (против 21,5), 45 кг сахара (против 31) и 18 кг растительного масла (против 11). Согласитесь, нелепо оправдывать эти цифры обжорством среднестатистического жителя города и утверждать, что официально-статистические 443 тысячи 212 севастопольцев так много съедают. Гораздо объективней будет признать мнение сотрудников службы «Скорой помощи», по подсчётам которых уже к 2016 году в Севастополе проживало 750-800 тысяч человек. А вот «разница» с официальной статистикой проживает на дачах в балках Бермана, Юхариной, на Фиоленте... Никто не регистрируется, не получает страховых полисов. И не все приехавшие в город – материковые россияне.
Из рассказа севастопольского фтизиатра:
«Очень много мигрантов. Кто-то регистрируется, выявляем у них туберкулёз, говорим: надо ехать домой, полечитесь, потом приедете. Никто домой не едет. Одни говорят, что некуда. А нам что делать? Лечить мы их не можем, потому что у нас нет прав на это, финансирования нет на них. Туберкулёз – однозначное противопоказание для нахождения на территории другой страны. Но они не возвращаются. И мы их не можем взять. И они ходят среди нас, пока он где-то на той даче не умрёт. Мы сообщаем о таких случаях в ФМС. Вот – мигрант, с украинским паспортом, пропиской и открытой формой болезни. Но – вы знаете хоть один случай депортации? Сами они не поедут, а здесь это никому не нужно, службы такой нет. Так что это – большая проблема. И решить её самим медикам, без участия правительства, определённых департаментов – невозможно».
Приходят в тубдиспансер за помощью и граждане, оставшиеся вообще без документов. У кого-то есть давно просроченные украинские паспорта, но получить севастопольскую регистрацию люди не могут. Врачам они объясняют, что в ФМС с ними не хотят даже разговаривать.
«Эти пациенты вообще бесправные. Они, умирающие, остаются даже без инвалидности, документов нет – мы ничем не можем им помочь. Чиновники не занимаются идентификацией личностей. То есть, должна быть какая-то социальная структура, и она наверняка на бумаге существует, которая должна заниматься именно идентификацией вот этих личностей. Выдать какие-то документы, они бы излечились, пошли бы работать и как-то социально адаптировались. Мы сами помогли четырём, которые доказали, что когда-то родились в Севастополе, вроде бы готовят паспорта. Но что такое четыре в этой массе?», – объясняют врачи.
«Пусть я умру, но дома, а не здесь»
Вы знаете, что в Севастополе туберкулёзом заболевают вполне социально-адаптированные люди. Для того, чтоб подхватить инфекцию, человеку с чуть ослабленным сезонной простудой иммунитетом достаточно проехаться в «фиолентовской» маршрутке, забитой гражданами, о которых сказано выше. Но нынешние условия стационара нашего противотуберкулёзного диспансера таковы, что даже мало-мальски нормальному человеку, не говоря уже о том, что социально-адаптированному, лечиться там невозможно. Поэтому граждане, попавшие туда из положительной социальной среды и говорят, что готовы даже умереть, но дома, а не здесь. Хотя медики стараются их мотивировать, объяснять, что химическая нагрузка на организм настолько сильна, что первое время обязательно нужно побыть в стационаре. Пытаются даже что-то предпринять для улучшения окружающей действительности.
«Ну, сортировка-то по группам налажена кое-какая. У нас есть палаты, где лежат одни алкоголики. Есть «наркоманские». Но есть, конечно, и смешанные. Там те, кто с зоны, допустим, откинулся, не наркоман, не алкоголик. Приходится и нормальным людям с ними лежать, а что делать?» – рассказывает мой знакомый, тот самый, который не умер год назад.
Значительная часть пациентов стационара не имеют приверженности к лечению. Эпидемически-опасные граждане запросто прерывают процесс из-за надоевшего режима. Они уходят из стационара и ездят с нами в одном общественном транспорте, ходят в те же магазины и так далее. Но ведь в России есть закон о принудительном лечении! И? И ничего! Доктора подают документы в суд, с просьбой привлечь «неприверженного» к лечению. Судья выносит решение: «принудительное лечение до полного абациллирования (пока организм не прекратит бактериовыделение).
Но «принудить» этого пациента некуда.
«Мы пытались. Представьте, чего стоит подготовить документы в суд, это же пачка бумаг! Судья постановляет принудить, его участковый сразу привозит в в стационар, а он благополучно на следующий день оттуда уходит. И всё. А других вариантов нет. Раньше у нас в Крыму был стационар закрытого типа в Белогорске. Судья выносил решение и наш главврач на своей машине, отвозил их туда. И они там были закрыты, лечились, как миленькие, потом выходили – всё было хорошо. Сейчас этого нет. Мы просим, кричим к нашей власти как-то посодействовать. Чтобы у нас были нормальные условия для стационарного лечения социально-адаптированных пациентов. Им обязательно нужен стационар! Потому что лечение сложное, переносимость плохая, большие процессы бывают, нужна неотложная помощь какая-то круглосуточно, медикаментозная. Но нас никто не слышит», – рассказывает врач-фтизиатр.
Сложно держать фронт без тыла
В 2014 году, после возвращения в Россию, севастопольские медики потеряли «тылы» противотуберкулёзного фронта. Речь идёт о социальной поддержке больных, которую ВОЗ считает равной по степени важности современным лекарственным препаратам. Скажу сразу: всё, что вы прочитаете далее – не скулёж на тему «при Украине было лучше». В том, что «тыл» рухнул, виновата не Россия, а вполне конкретное местное правительство.
До 2014 года севастопольские туберкулёзники получали продуктовые пайки, санитарно-гигиенические наборы, обеспечивались патронажным уходом и бесплатными путёвками в санаторий.
«Пайки были хорошие: масло, консервы, крупы, - говорит мой живой, слава Богу и медикам, друг, - Организм для поддержания иммунитета должен жрать, пусть не икру, но нормально питаться. Но последний паёк выдали в начале лета 2014 года, это были украинские остатки. В санаторий раньше предлагали съездить, в Старый Крым или куда-то на ЮБК, я ездил. Сейчас не слышал о таком», – вспоминает мой знакомый.
Продуктовые наборы для туберкулёзных больных тогда закупались на деньги городского бюджета, и на средства Красного Креста. В 2014 году городские закупки прекратились. Красный Крест время от времени получает гранты севастопольского правительства. В прошлом году получили 200 тысяч рублей. На эти деньги, добавив собственные средства, волонтёры полгода помогали десяти семьям, в которых есть больные туберкулёзом дети. И всё, на большее средств не хватает.
Что из «тылов» ещё потеряно?
Раньше Красный Крест имел возможность принимать на оплачиваемую работу медсестёр, для патронажа больных туберкулёзом. Это было хорошей помощью фтизиатрам, ведь лечение полностью контролировалось, было максимально приближено к пациенту. Патронажные сёстры регулярно следили за питанием и состоянием больного, контролировали приём медикаментов, оказывали необходимую помощь.
О сегодняшней ситуации рассказывают сотрудники севастопольского Красного Креста:
«Патронажной службы у нас нет с 1 января 2015 года. Мы просили Правительство Севастополя поддержать её возобновление, разработали и подали программу – чиновники не отреагировали. Наверное, дорого, там сумма – больше миллиона. Но такие программы, нам точно известно, работают в Волгограде, Белгороде, Самаре, Архангельске. Хабаровский край, Иркутск, где высокая заболеваемость – там обеспечивать больных продуктовыми наборами региональному правительству помогают бизнесмены. Причём, не только в городе, но и в сёла развозят продуктовые наборы. Мы просили. Нас не услышали».
Во многих других регионах России чиновники не так глухи, как в Севастополе, и выделяют на соцподдержку туберкулёзных больных значительные средства. Недавно отчиталась Пенза, там продуктовые наборы ежемесячно выдаются лицам, находящимся на амбулаторно контролируемом лечении. Стоимость одного пайка – 300 рублей. В него входят макаронные изделия, крупы, растительное масло, натуральные мясные и рыбные консервы. А после окончания стационарного этапа пациенты получают путевки в федеральные санатории, которые расположены в Башкирии, Тольятти, Советске, Ленинградской области, Теберде и Геленджике. Кстати, бесплатное санаторное лечение туберкулёзникам гарантировано, вообще-то, федеральным законом «О предупреждении распространения туберкулеза в Российской Федерации». Видимо, не везде этот закон выполняется. И пусть вам не кажется слишком гипертрофированной «возня» властей других регионов с «чахоточными». Туберкулёз перестал быть болезнью маргиналов, заразиться им, повторюсь, можно в маршрутке.
